Илья скоропостижно скончался на 49-м году жизни от рака желудка, у него осталось пятеро детей.
Cегалович подружился с Аркадием Воложем ещё в школе в Алма-Ате, они сидели за одной партой, а потом оба закончили школу с золотой медалью и отправились покорять Москву. На какое-то время их дороги разошлись, но вскоре Аркадий пригласил Илью в свою компанию создавать электронные справочники, Сегалович придумал ей название «Яндекс». В дальнейшем Илья стал техническим директором компании и руководил всеми запусками основных продуктов интернет-гиганта. В середине девяностых жена Сегаловича художница Мария Елисеева основала студию помощи детям, название которой тоже придумал Илья - «Дети Марии». Она общалась с американским клоуном Пэтчем Адамсом и его командой, и однажды пригласила их в интернат рядом со своим домом. Cегалович говорил о необычной энергии своей жены, заражавшей не только его, но и многих друзей на волонтерскую работу. Вместе с «Яндексом» центр стал важнейшей частью его жизни, там Илья учил детей жонглировать и представал в образе весёлого клоуна.
Сегалович занимался общественной работой отдельно от Яндекса: ходил на митинги оппозиции, присоединился к Центральному Избирательному Комитету (структура под руководством Леонида Волкова, которая боролась за прозрачность выборов 2012), выступал против законов, которые ставили под угрозу свободу в интернете. Особенно критично Сегалович высказывался о запрете усыновлять детей иностранными гражданами.
Меня в детстве научили не стремиться быть крутым. Моя цель всегда заключалась в том, чтобы быть totally uncool, но таким, который внутри на самом деле понимает, что он-то как раз и круче всех. Это моя жизненная позиция, и я никак не могу от нее избавиться
Моя тяга к любительскому театру из семьи, главным образом от мамы и бабушки. Я актерствую с детства. Я и сам придумываю иногда, и с охотой присоединяюсь к готовому. То есть, если бы рядом играли Шекспира и меня приняли, я и Шекспира играл бы. Но тут оказались клоуны, очень хорошо - я получаю удовольствие, и детям интересно.
Мы удачно отучились с Аркашей [Аркадием Воложем - сооснователем Яндекса - Прим. The Village ] закончили с золотыми медалями и поехали поступать в МГУ. Мы не знали, что идёт идеологическая война, которая касается нас. То есть мы знали, что она идёт, но не знали, что она относится к частной жизни школьников физмат школ. Мы тогда особо не знали, что мы евреи. Ну так, фамилии такие, что поделаешь, но оказалось, что это фатально. Москвичи были лучше осведомлены в этом вопросе, а в Алма-ате это не было очень популярно.
Хотелось бы какого-то чуда, волшебной палочки, чтобы раз - и система выборов заработала, два - и всех сирот из детских домов забрали бы в семьи. Вот за это изобретение я бы заплатил любые деньги.
Я очень слабо отделяю себя от «Яндекса» и очень сильно в него интегрирован. Рад любому запуску, любому новому проекту, даже если изначально идея исходила не от меня.
Все определяется людьми. Бывают хорошие люди, бывают плохие. Я стараюсь априори думать о людях скорее хорошее, нежели плохое.
Все свои изобретения я делал за год-полтора, максимум - два. Слабое воображение у меня. Не верю я в себя. Думаю, нужно обладать огромной силой воли и верить, что вот эта штука, которую за полтора года не сделаешь, а за три или пять сделаешь, обязательно заработает, начать ее делать и не бросить. А вообще я бы хотел научиться управлять самолетом и трейлером.
О благотворительности и детях
Примерно в 1993 году я решил заняться английским (имея стратегические планы уехать куда подальше) и там на курсах встретил свою будущую жену. С ней мы стали ходить в интернат № 103 и возить детей регулярно в ее студию при детском театре «Подвал». Постепенно вовлеченность наша в их дела, а их в наши возрастала, и примерно через год после того, как у нас с Машей появился свой ребенок (у нее до этого уже было трое), мы взяли сначала одну, а потом еще двух девчонок к себе в семью. Таким образом, я еще и папа большой фостеровской семьи.
«Было интересно, хотя и трудно: несколько лет жили ввосьмером в двухкомнатной квартире, вначале даже без телефона и тем более без машины. Но это всё воспринималось совершенно безболезненно, с юмором и с очень продуктивным ощущением от жизни и от её наполненности» .
Все, что меня интересует вне компании [Яндекса], - это благотворительность, которой я начал заниматься примерно тогда же, когда и «Яндексом». Эта работа связана с деятельностью моей жены, у которой есть творческая студия «Дети Марии» для сирот Москвы. Много лет она работает с несколькими интернатами, организует отдых в летних, весенних, зимних лагерях, заграничные поездки с выставками и спектаклями, ежедневную работу в кружках в студии. Это и есть моя основная инвестиция вне «Яндекса», которую я планирую развивать и дальше: деньги, появившиеся от продажи акций, буду двигать в эту сторону. Нам необходимо купить помещения, перестать зависеть от управы, может быть, учредить фонд (сейчас это благотворительная организация) и расширить деятельность.
Я еще в 1984 году работал в подшефном комитете комсомола факультета - помогал устраивать праздники. Для тех, кто читал книгу Гальего «Белое на чёрном» - по ощущениям я готов подписаться под каждым словом. Я конечно не был с той стороны, не сидел в карцере, меня не били, я не испытывал того кошмара, унижения и ужаса, но ощущение тяжелого и страшного меня преследовало.
Деньги сами по себе не конвертируются в благотворительность. Нельзя просто стать на углу и раздавать деньги - это бессмысленно. Если не создашь работающий механизм благотворительности, ничего не добьешься. Нужна действующая структура, стратегия, технология. Это все работа. Кое-что нам удается сделать: за последние три-четыре года было несколько масштабных проектов, в которых я и лично участвовал, и помог осуществить. Поездки с выставками и театральными постановками в Германию, Францию, Италию, Великобританию, выставка в Белом доме США, образовательные программы для преподавателей интернатов в Израиле и США. Конечно же летние лагеря и поездки в Беслан.
О законах и государстве
Мы пишем прекрасные романы, но дороги у нас не получаются. С турецким трафиком у нас похожие проблемы. Я извлек следующее: у нас, как и в Турции, недоразвиты государственные сервисы и службы
В России всегда был прекрасный регулируемый интернет. Однако у нас не было законодательства о блокировке, которое в том или ином виде присутствует в европейских странах. Сейчас наша главная задача заключается в том, чтобы внести в этот закон максимально разумные поправки. Блокировка того или иного сайта в соответствии с законом должна осуществляться так, чтобы ни один невинный ресурс не пострадал. Технически это возможно.
Наша модель средневековая: каждое ведомство - это отдельный бастион со своим феодалом, который никого к себе не пускает, живёт по своим законам и знать ничего не хочет. Это связано со слабостью государственной власти. Она не в состоянии обеспечить единство исполнения законов.
Путину, Медведеву и Суркову следует оторвать свои задницы от стульев, зайти в соседний интернат и усыновить по ребенку. А не страдать херней. Владимир Путин в обещаниях 2006 года клялся разобрать до нуля систему интернатов. И где? Начните хотя бы с себя, Владимир.
В золотой оконечности щита чёрный медведь, обращенный вправо, на четырёх лапах, с червлёными глазами и языком.
Щит увенчан дворянским коронованным шлемом. Нашлемник: пять страусовых перьев: первое и четвёртое лазоревые, второе - серебряное, третье - золотое, пятое - чёрное. Намет: справа лазоревый с серебром, слева чёрный с золотом. Девиз: «БУДЬТЕ ДОБЛЕСТНЫ» серебряными буквами на лазоревой ленте. Герб рода Елисеевых внесен в Часть 19 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 30 .
История династии [ | ]
- 1813 - открытие П. Е. Елисеевым лавки в Санкт-Петербурге.
- 1819 - запись Петра Елисеева по 3-й купеческой гильдии .
- 1821 - взятие в аренду таможенных площадей для хранения товаров.
- 1824 - открытие лавки на Васильевском острове.
- 1825 - запись М. Г. Елисеевой по 2-й купеческой гильдии.
- 1829 - запись М. Г. Елисеевой по 1-й купеческой гильдии.
- 1834 - покупка в Голландии двух парусных кораблей для перевозки «колониальных товаров».
- 1845 - получение родом потомственного почётного гражданства.
- 1846 - приобретение четырёхэтажного каменного дома на углу Большой Морской и Гороховой улиц .
- 1856 - открытие Елисаветинской богадельни в память о безвременно умершей Елизаветы Елисеевой .
- 1856 - покупка винтового парохода «Александр II».
- 1858 - учреждение Торгового дома «Братья Елисеевы» .
- 1858 - приобретение домовладения (из трёх каменных зданий) на Невском проспекте .
- 1860 - открытие лавки на Литейном проспекте.
- 1864 - открытие первого в России акционерного коммерческого банка , в создании которого Елисеевы приняли деятельное участие.
- 1869 - торговый дом принял активное участие в учреждении Санкт-Петербургского учётного и ссудного банка.
- 1870 - участие в создании страхового общества «Русский Ллойд» .
- 1871 - участие в учреждении «Русского для внешней торговли банка».
- 1872 - строительство церкви Петра и Павла в Сердобле .
- 1873 - получение наград за качество продукции на двух международных выставках: почётного диплома в Вене, высшей награды (Золотой медали) - в Лондоне.
- 1874 - торговый дом за долголетнюю и безупречную деятельность получил почётное право изображать на своей продукции государственный герб.
- 1885 - возведение собора Казанской иконы Божией Матери на Большеохтинском кладбище по завещанию С. П. Елисеева .
- 1896 - открытие магазинов в Москве и Киеве. Через торговую фирму Елисеевых в Россию доставлялось 22,7% всех потребляемых в стране иностранных вин (120 тыс. ведер), 15% сыра, 14% прованского масла .
- 1901 - открытие фирменного Елисеевского магазина в Москве.
- 1903 - открытие фирменного Елисеевского магазина в Санкт-Петербурге.
- 1913 - празднование столетнего юбилея Торгового товарищества «Братья Елисеевы» .
Представители династии [ | ]
Пётр Елисеевич Елисеев [ | ]
Пётр Елисеевич Елисеев (1776-1825) - основатель купеческой династии Елисеевых.
Мария Гавриловна Елисеева [ | ]
Мария Гавриловна Елисеева (1777-1841) - жена основателя купеческой династии Елисеевых - Петра Елисеевича Елисеева . Была родом из деревни Горшково Ростовской области . В браке с Петром Елисеевичем имела трёх сыновей: Сергея (1800 г. р.), Григория (1804 г. р.), Степана (1806 г. р.) и дочь - Наталью (1820 г.р.).
Овдовев (1825), управляла семейным делом вместе с сыновьями. Мария Гавриловна сама записалась в санкт-петербургское купечество по 2-й гильдии . Её сыновья «состояли при её семействе и капитале». В 1832 году она объявила капитал по 1-й гильдии, но в 1833-1838 годах дела шли не так успешно, и она снова «пребывала» во 2-й гильдии. С 1839 года она, а затем и её сыновья состояли только в 1-й гильдии.
Мария Гавриловна скончалась в 1841 году, но, вероятно не в Санкт-Петербурге .
Сергей Петрович Елисеев [ | ]
Сергей Петрович (1800-1858) - старший сын основателя династии Елисеевых - Петра Елисеевича Елисеева , купец, потомственный почётный гражданин Санкт-Петербурга.
В феврале 1823 года, еще при жизни отца (Петра Елисеевича), он обвенчался в Исаакиевском соборе с купеческой дочерью Екатериной Афанасьевной Сяминой.
В 1841 году, после смерти матери (Марии Григорьевны) Сергей Петрович в возрасте 40 лет становится во главе семейного дела.
В 1896 году было учреждено Торговое товарищество «Братья Елисеевы» с уставным капиталом 3 миллиона рублей.
Объекты, связанные с династией [ | ]
Скрытый блок
Магазин Торгового дома «Братья Елисеевы» в Москве
Художественный центр «Дети Марии» уже почти двадцать лет успешно работает с детьми из коррекционных школ-интернатов и детских домов-интернатов для детей с умственной отсталостью. Координатор программ центра Юлия Лосева - о том, как арт-терапия меняет жизнь особых детей и почему даже успешным организациям нужно заниматься развитием и учиться менять себя.
«Главное, чтобы ребенку нравилось творить»
Центр создала художница Мария Елисеева . В 1993 году она начала работать с группой детей из интерната. Организации тогда ещё не было. Были Мария, несколько её друзей и дети. Потом они поняли, что нужно регистрировать организацию, и в 1997 году был создан «Художественный центр „Дети Марии“». Правой рукой, главным помощником и первоначально единственным нашим донором был муж Марии, один из основателей компании «Яндекс» , который, к нашему прискорбию, умер в 2013 году.
Постепенно всё это выросло в довольно большую организацию. Сейчас у нас в течение года занимаются около 200 детей из шести-семи интернатов, с которыми мы сотрудничаем. Это и коррекционные школы-интернаты, и детские дома-интернаты для детей с умственной отсталостью.
За эти годы многие наши воспитанники подросли, и некоторые из них попали во взрослые психоневрологические интернаты (ПНИ). Мы по возможности стараемся отслеживать их судьбу, поддерживать с ними связь и возить их на занятия.
- Каковы основные направления работы центра?
Мария – художник, поэтому все началось с живописи. Но довольно быстро появилась керамика, потом рукоделие (лоскутное шитье, валяние, гобелен и другие виды), а также музыка (дети разучивают простые мелодии на фортепиано, на гитаре, поют). Кроме того, дети учатся готовить. Получается, что в среднем ребёнок попадает к нам на занятие раз в неделю.
Мы пытаемся расширять спектр занятий для ребят. Например, на даче у Марии построена мастерская - это была их с Ильей мечта. Там проводит занятия гончар, который учит детей работать на гончарном кругу, и сейчас ребята регулярно ездят туда и занимаются. В московской студии у нас нет технической возможности сделать это. А там они выполняют работы, которые требуют большого пространства, - мозаику, например. Это здорово и интересно. Это какие-то совсем новые ощущения и новые возможности для детей чему-то научиться. У нас нет цели вырастить из них профессиональных художников. Ведь к нам приезжает много тяжелобольных детей с задержкой в развитии, и мы не ждём от них каких-то особенных результатов. Главное, чтобы ребёнку нравилось творить, чтобы он занимался этим с удовольствием, и не так важно, как у него получается.
Но если у ребёнка открываются способности и он хочет профессионально этим овладеть, чего-то достичь, мы всячески этому способствуем – помогаем найти учебное заведение, оплачиваем образование в колледже.
Ещё у нас существует большая программа – организация зимнего и летнего лагеря для детей. В лагере гораздо больше разных видов художественных занятий, кроме того мы ставим спектакли, занимаемся спортом.
Несколько лет назад мы начали программу с Первой школой города Беслана. С 2007 года мы ездим туда раз в год, наши сотрудники и волонтёры проводят мастер-классы для всей школы, мы вместе с ребятами расписывали стены. А несколько раз мы привозили оттуда детей в наш летний или зимний лагерь. Дети, которые приезжали к нам в 2007, в этом году окончили школу и уже второй год ездят к нам в лагерь как волонтёры.
«Закон Димы Яковлева» и Шекспировский фестиваль
- Ваш центр занимается еще и обучением детей иностранным языкам. Расскажите, пожалуйста, об этом.
По школьной программе наши ребята вообще не изучают иностранные языки, потому что в коррекционных школах не предусмотрен такой предмет. А у многих есть большая мотивация к изучению языка – они иногда бывают за границей, контактируют с иностранцами, им хочется говорить. И у некоторых есть хорошие способности. Сейчас у нас два основных языка – английский и итальянский, потому что у нас есть программы поездок в Италию и Англию. Занятия ведут волонтёры, индивидуально или в маленьких группах, чаще всего приезжая в сам интернат.
К сожалению, сейчас, после принятия так называемого «закона Димы Яковлева», всё труднее стало вывозить детей за границу, даже в образовательные поездки. Этот закон ударил не только по усыновлению - детей-сирот вообще запрещено вывозить за границу, если они там будут проживать в семье. А раньше наши дети в течение месяца летом жили в итальянских семьях. Число этих семей с каждым годом увеличивалось. Это был колоссальный опыт для детей, и, как ни удивительно, это почему-то было очень привлекательно для итальянцев, они даже создали свою общественную организацию «Друзья „Детей Марии“», вместе с нами и педагогами интерната очень тщательно подбирали, какому ребенку какая семья больше подойдёт. Они не какие-то богатые люди – итальянская провинция, самые обычные семьи со средним достатком, но они готовы были прилагать усилия, чтобы занимать, развивать и развлекать ребенка, заботиться о нём. Ребята, когда приезжали оттуда, конечно, болтали по-итальянски, потом перезванивались с семьями, переписывались.
Но теперь детей в Италию вывозить не разрешили. Поэтому последние два года мы ездим туда только с выпускниками интерната, которые уже достигли совершеннолетия.
Тогда же, когда был принят «закон Димы Яковлева», было выпущено постановление о том, что никаких программ с проживанием в семьях быть не должно. Только лагерь или отель. В Англию мы так и возим детей – на Шекспировский фестиваль. Наши дети в течение года репетируют спектакль, что-нибудь из Шекспира, а в апреле едут в Стратфорд-на-Эйвоне, где в день рождения драматурга проводится фестиваль театральных коллективов со всего мира. Мы уже пять лет ездим, играем спектакль на фестивале и проводим несколько дней, осматривая местные музеи и даже рисуя в городе на пленере. Там мы живем в отеле, и эти выезды Департамент соцзащиты нам разрешает. Это тоже потрясающий опыт для детей – и побывать в Англии, и поучаствовать в фестивале, это расширяет горизонты сознания ребят, их представление о мире.
У 4-го интерната, с которым мы сотрудничаем, была программа поездок в Швецию при поддержке Фонда Владислава Третьяка, и нескольких детей шведы усыновили. Причём даже не ставилась такая цель – усыновление. Просто дети имели возможность летом пожить в семье в Швеции, многие несколько лет подряд ездили в одну и ту же семью, по-настоящему сроднились с принимающими семьями.
Мы участвовали в этой программе – два года подряд проводили для принимающих семей семинары с участием психолога. Эта программа тоже прекратила свое существование после принятия «закона Димы Яковлева», и даже Третьяк ничего не смог сделать.
«Нам нужны серьезные преобразования»
Ваша организация участвовала в программе британского благотворительного фонда Charities Aid Foundation (CAF) «Точки роста», направленной на профессиональное развитие и финансовое укрепление НКО в России. Какие задачи вы ставили перед собой, придя в программу?
Когда CAF предложил такой грант на развитие, мы поняли, что нам многое нужно, но, оказывается, нет ничего труднее, чем менять самих себя.
Мы решили, что нам точно нужно сделать новый сайт . Тот сайт, который у нас был, несколько лет назад сделал нам волонтёр. Конечно, прекрасно, что у нас есть такие волонтёры, и мы им очень благодарны. Но дизайна на сайте не было как такового, технически и морально он устарел, и мы в итоге сделали новый портал. Там, в том числе, есть интернет-магазин , в котором мы предлагаем наши сувениры – как сами детские работы (картины, керамические поделки), так и разную печатную продукцию с рисунками ребят (открытки, магниты, календари), которую мы давно успешно делаем и продаём. Мы этим занимаемся еще с 1990-х годов, и раньше в основном сувениры продавались на ярмарках или просто дарились разным нашим друзьям и донорам. Но мы понимаем, что аудитория у нашей продукции может быть гораздо шире, чем на ярмарке, и надеемся, что через интернет-магазин значительно увеличатся наши известность и доходы.
То есть, новый сайт мы сделали практически с нуля – он теперь на другой платформе, с другим дизайном, с улучшенной структурой.
- Хотели бы вы вновь принять участие в такого рода программе?
Нам нужны более серьезные преобразования, потому что сайт – это оболочка и отражение, а нужна реорганизация. Мы запланировали, что будем привлекать специалистов для консультаций, чтобы кто-то со стороны посмотрел на нашу ситуацию и подсказал, как улучшить административную структуру.
Дело в том, что у нас сейчас две организации с одной Марией во главе. Так получилось, что «Дети Марии» имеют юридическую форму общественной организации, а это накладывало довольно большие ограничения на то, что мы можем делать. И в какой-то момент CAF нам посоветовал открыть благотворительный фонд. Тогда мы зарегистрировали вторую организацию – благотворительный фонд «Пеликан». В «Пеликане» у нас появились социальные педагоги, которые осуществляют индивидуальное сопровождение детей и выпускников, и мы хотим расширить это направление работы. Но сложно структурировать деятельность в одной организации, а в двух тем более… Поэтому мы нуждаемся в совете со стороны.
Не только организационное консультирование стоит денег. Важна юридическая сторона: как правильно все прописать, составить документы. Тут без специалистов не обойтись.
Вообще, это очень правильно, что CAF дает деньги на развитие, потому что деньги на программы для детей найти проще. Когда говоришь, что мы хотим, например, провести зимний лагерь, на это средства найти не так сложно, поскольку это всем людям понятно – и простому обывателю, и любому донору.
А вот что касается необходимости средств на новый сайт, тем более на административные преобразования в организации, то это зачастую воспринимается неоднозначно, и найти на это деньги непросто. Поэтому руководители CAF – большие молодцы, они озабочены развитием наших НКО и находят на это средства. И, конечно, мы благодарны банку JP Morgan, который готов финансировать такую программу.
Сами бы мы опять искали какую-то волонтёрскую помощь. А когда эти средства есть, появляется возможность привлечь гораздо более квалифицированных специалистов, есть возможность выбора.
«Нельзя сказать, что с финансированием всё хорошо, потому что мы не знаем, что будет завтра»
- Есть ли у вас проблемы с финансированием и со спонсорами?
Мы успешно справляемся и надеемся, что так будет и впредь, но этого удаётся добиться ценой довольно больших усилий, поиска, и останавливаться нам нельзя. Нет такого, чтобы мы могли сидеть сложа руки с уверенностью, что у нас уже есть средства на будущее. Мы всё время ищем, привлекаем новых людей. Ситуация в стране сейчас тревожная, и нельзя ни на что рассчитывать. Нельзя рассчитывать на одного донора, даже на одну группу доноров. Непонятно, кто из них вообще здесь останется, если политическая ситуация станет более напряжённой. Все слишком непредсказуемо.
Мы пытаемся получать средства от государства – подаём заявки на гранты в Комитет общественных связей Москвы, Тверская управа нам иногда средства даёт. Но с государством всё тоже непредсказуемо. Совершенно не знаешь, какой завтра выйдет закон, и как он изменит ситуацию.
В основном, привычка тратить деньги на благотворительность есть у иностранных корпораций. Но в условиях эмбарго и ухудшения международных отношений, есть вероятность, что многие компании уйдут из России. В том числе уйдут их благотворительные программы.
Из российских компаний не так много, кто готов к постоянному сотрудничеству. И, как правило, российские компании выделяют не такие большие деньги. У нас просто ещё не успела сложиться культура благотворительности.
Поэтому сказать сегодня, что у нас все хорошо с финансированием, невозможно, поскольку мы не знаем, что будет завтра.
«Мы сразу говорим, что мы вне политики»
- Как вы взаимодействуете с государственными структурами?
Мы не один раз получали гранты от Комитета общественных связей Москвы и, надеемся, будем ещё получать.
Кроме того, мы сотрудничаем с местной управой Тверского района Москвы. У нас от них помещение в безвозмездное пользование для досуговой работы с населением. Иногда с их стороны бывает финансирование наших мероприятий, но сейчас оно сильно сократилось. Года три назад это было регулярно, а сейчас эпизодически.
Но любое сотрудничество с государством – это палка о двух концах. Конечно, мы понимаем, что бесплатное помещение в центре Москвы – это очень много, но за это мы должны иногда принимать участие в некоторых мероприятиях по просьбе управы. В политических акциях мы наотрез отказываемся участвовать, хотя и об этом иногда нас просят. Например, недавно просили подписать подписные листы за каких-то депутатов перед выборами в Мосгордуму. Но мы от такого отказываемся и сразу говорим, что мы вне политики.
А вот если выставка художественных работ или Масленица в парке - это мы пожалуйста, с удовольствием примем участие.
Какие советы по профессиональному развитию вы бы дали вашим коллегам из других НКО, занимающихся сиротской проблематикой? От чего бы предостерегли? На чем бы предложили сделать упор?
Я пришла к выводу, что все программы, нацеленные на дальнейшее развитие, занимают гораздо больше времени, чем кажется первоначально. Оказывается, сайт делается не за три месяца, а намного дольше. И интернет-магазин тоже. На это нужно больше времени и сил, чем кажется сначала. Поэтому мой совет – рассчитывать свои силы. Хотя их трудно рассчитать, пока ты в это не ввяжешься. Видимо, главное всё-таки – не бояться меняться.
Это интервью - в серии бесед с представителями НКО, получивших поддержку по программе «Точки роста».
«Точки роста» — комплексная программа CAF , которая существует с 2009 года и направлена на поддержку организационного развития НКО. В 2012-2015 году она реализуется при софинансировании ЕС, Фонда Ч.С. Мотта и JP Morgan Philanthropy Foundation. Некоммерческие организации участвуют в образовательных семинарах, пользуются консультационной поддержкой специалистов CAF Россия и получают финансирование на реализацию своих проектов. Главное условие программы заключается в том, что НКО не могут тратить полученные средства на работу с конечными благополучателями: все деньги нужно использовать на собственное развитие и укрепление, чтобы стать устойчивее и в будущем иметь возможность лучше и эффективнее помогать своим целевым группам.
В 2013-2014 гг. в рамках программы «Точки роста» свои концепции организационного развития и достижения финансовой устойчивости, разработанные в рамках программы, воплощали в жизнь 22 НКО из разных регионов.
Больше 20 лет назад семья сооснователя «Яндекса» Ильи Сегаловича и художницы Марии Елисеевой стала заботиться о детях-сиротах. Они опекали класс в интернате для сирот с нарушениями развития, были приемными родителями детей с диагнозом «олигофрения», устраивали праздники в детдомах. Сегодня Мария работает с 12 интернатами, руководит двумя организациями, а многие из ее «сложных» приемных детей выросли и получили шанс на нормальную жизнь. Ее история от первого лица.
Одна из моих приемных девочек учится пользоваться новой кофемашиной. Я кофе очень люблю, и хотя мне самой его, увы, теперь нельзя, с удовольствием варю его окружающим и часто бегаю с джезвой. Объемы потребления кофе в нашем доме такие, что давно стало понятно: нужна кофемашина. Когда был жив Илья, он часто с гордостью рассказывал о том, какие у них в «Яндексе» кофеварки, и все мечтал о такой дома. Но мы так и не купили тогда - очень уж они шумные.
В 1993 году мы с Ильей подружились с ребятами из интерната на Бауманской. В первый раз поехали туда с моей итальянской подругой. Заместитель директора ничего нам не показала, кроме мрачноватой столовой, зато потом в одной из групп, куда мы с трудом упросили нас пустить, выстроила детей в шеренгу и велела им петь. Зрелище душераздирающее: стоят детдомовские дети, неухоженные, с голодными глазами, и поют песню о Родине...
Я тогда подумала, что могла бы приезжать к ним со своими родными детьми, хотя бы просто поиграть. И мы начали приезжать - к одному классу, к 12 детям. Все они были с диагнозами: официально это называется «олигофрения», но мне кажется, что у большинства была просто педагогическая запущенность. Мы занимались с ними рисованием.
Взяли к себе в гости на выходные одну девочку, потом еще одну, затем - мальчишку. Специально никого не выбирали, просто некоторые дети больше других сдружились с нашими дочками. Сначала у всех были равные шансы. Бросали жребий, кто в какие выходные приезжает. Интернатовцам тогда было по 11-12 лет, а наши девочки были младше, старшей исполнилось шесть. Потом трое ребят стали жить у нас. Мы взяли именно их из всего класса, потому что наши дети об этом просили.
Многие сотрудники начинают иначе относиться к детям: сначала просто сдерживаются, а потом отвыкают от казенного обращения
Конечно, случались сильные ссоры, девчонки могли сказать что-то вроде: «Мама, отдай скорее Сашку обратно в интернат, он обзывает нас толстыми дурами!» Приходилось много разговаривать с ними, успокаивать, утешать. Теперь я понимаю: лучше принимать в семью ребят, которые младше кровных.
У меня есть еще одна приемная дочь, недавно она лежала в больнице, ей оперировали колено. Родители от нее отказались, когда узнали о внешних особенностях, никак не влияющих на интеллект. Из-за внешности после дома ребенка ее отправили во вспомогательный интернат и поставили диагноз «олигофрения».
Сейчас ей 23, мы знакомы уже почти 15 лет. Она попала ко мне уже после окончания интерната. Интернат участвовал в программе, которую поддерживал фонд Третьяка: ребята из детских домов ездили на каникулы в шведские семьи. Наша девочка несколько раз съездила в Швецию и начала говорить простые фразы по-шведски. Тогда мы нашли ей учителя. Сейчас она свободно разговаривает на английском и немного на шведском, прошлым летом поступила в институт рекреационной медицины.
Я очень не люблю подсчеты: сколько детей прошло через нашу семью и художественную студию. Кого считать? Тех, кто пришел в студию однажды, кто походил полгода или учился у нас много лет? Например, с одним из московских интернатов мы сотрудничаем с 1997 года. У каждого воспитанника есть возможность к нам приехать. Бывает, они относятся скептически: ну что там, рисование, ерунда какая-то. Но когда ребята выходят из интерната и остаются одни, приходят к нам, и мы по возможности помогаем.
Те, кто работает в интернате, - обычные люди со своими проблемами. Когда узнаешь, например, что эта милая воспитательница, с которой мы недавно пили чай, ударила девочку, самому требуется психолог, чтобы успокоиться и продолжать с ней общаться. Но надо понимать: у нее таких девочек много и - да, они могут нагрубить, не прийти ночевать, ударить ногой в стекло. И в первую очередь мы думаем о том, как эту воспитательницу поддержать, чтобы было меньше таких срывов.
Мы возим воспитателей на образовательные мероприятия в Израиль, Англию, Испанию, США, где с сиротами налажено адекватное обращение. И многие сотрудники на глазах начинают иначе относиться к детям: сначала просто стараются сдерживаться, а потом отвыкают от казенного, жесткого обращения.
Праздник в центре «Дети Марии».
Однажды мы решили взять мальчика, которого к тому времени знали уже несколько лет. Мы тогда жили в крошечной двухкомнатной квартире с четырьмя своими детьми и двумя приемными девочками. Саше, мальчику, нужна была отдельная комната. В опеке мне сказали: взять его сможете, только когда - и если - появится дополнительная жилплощадь.
В конце 1990-х зарплата у Ильи была такая, что нашей большой компании едва хватало на еду. А у меня вообще были одни только расходы.
И тогда мои друзья, врачи и больничные клоуны Пэтч Адамс и несколько других людей одолжили, а некоторые просто подарили нам деньги на квартиру. Мы взяли квартиру в Перово в ипотеку и смогли забрать Сашу и еще нескольких детей.
Саше к тому времени исполнилось 14. Мы отдали его в инклюзивную школу «Ковчег», где учились наши приемные и родные дети. Саша не очень хотел учиться. После школы поступил в университет, но вскоре бросил. Сказал, что хочет работать, перепробовал множество занятий. В конце концов очень захотел стать бортпроводником. Но во всех документах стоял диагноз «олигофрения» - куда он с ним? Тогда Саша сам поехал в психоневрологический диспансер, и диагноз сняли. Ему тогда было двадцать с небольшим, и было очень трудно наверстывать упущенное. Но он сдал все экзамены, в том числе английский, и начал работать в «Аэрофлоте». Сейчас летает по всему миру. Живет жизнью, которая ему нравится. И для этого он немало сделал.
Занятия в домашней студии Марии Елисеевой.
Я уверена: на этих детях нет никакой «печати». Да, некоторые из них считают, что весь мир им обязан, но так думают не все. У них разные характеры, разные судьбы. Покидая интернат, они очень нуждаются в поддержке: они не привыкли к одиночеству, а тут вдруг отдельная квартира, и надо как-то налаживать жизнь. Очень часто на этом этапе они приезжают, ночуют у нас пару раз в неделю.
Сейчас у меня две общественные организации: «Дети Марии» и «Пеликан». «Пеликан» занимается выпускниками интернатов и взрослыми из психоневрологических учреждений. Художники и репетиторы, волонтеры и сотрудники, в том числе мои старшие ребята-выпускники, обучают подопечных живописи и рисунку, лепке и керамике, кулинарии, театральному искусству, школьным дисциплинам. Для старших есть итальянский и английский клубы. Мы много путешествуем, устраиваем лагеря, дружим с детьми и учителями школы №1 Беслана.
«Дети Марии» существуют на частные пожертвования и гранты, «Пеликан» пока в основном только на мои средства.
Поточный метод - не мое. Я больше люблю семейную атмосферу
Конечно, дети есть дети, и случается всякое, но карать, ругать - это не про меня. Я всегда была против наказаний. По-моему, это не выход. Сложные ситуации необходимо разрешать, но всегда можно найти альтернативу карательным вариантам.
Бывает, что в студии ребята воруют деньги. Считают, мы не заметим. Им кажется, деньги им нужнее, чем нам. Недавно один мальчик начал употреблять наркотики и украл довольно большую сумму. Раз это произошло, значит, жизнь его так сильно прижала. До болезни он сам всем и всегда помогал. Надо его лечить, но для этого нужно, чтобы он сам этого захотел.
Наши дети знают, что в студию запрещено приходить под действием алкогольных или наркотических веществ. И все же, если возникла такая проблема, мы не бросим, будем помогать, но на нейтральной территории.
Сейчас мы сотрудничаем с 12 детскими и взрослыми интернатами. Мы никогда не ставили задачу набрать как можно больше групп. Поточный метод - не мое. Я больше люблю семейную атмосферу. Я - мама. Понимаете? Мне важно вникнуть во все детали.
Об авторе
Мария Елисеева - руководитель художественного центра «Дети Марии» и организации помощи взрослым «Пеликан». Она реабилитирует и социально адаптирует детей-сирот и выпускников детских домов через творчество, прежде всего рисование. Мария - героиня проекта о профессионалах в некоммерческих организациях «НКО-Профи» . Проект ведут Агентство социальной информации, Благотворительный фонд Владимира Потанина и «Группа Stada в России».